Топонимика Приладожья

Необычайно поэтична и многократно воспета по своей красоте природа Приладожья. Своеобразны и здешние географические названия или иначе топонимы. Стоит только вслушаться в них: Ладога, Валаам, Лахденпохья, Куркиёки, Сортавала, Питкяранта, Хийтола, Хелюля и т.д.

Географические названия Приладожья разновременны и разноязычны, они свидетельствуют о сложной истории заселения этого края, его пестром этническом составе.

На территории Карелии издавна мирно уживались и первые из известных нам жителей нашего края – саамы (лопь, лопари), и постепенно оттеснившие их к северу, на Кольский полуостров, прибалто-финны (предки современных карел, вепсов, финнов). С первых веков II тысячелетия – (IX-ХI вв.) бок о бок с ними стали селиться русские. Все это находит отражение в топонимике Карелии в целом и Северного Приладожья в частности.

И все же в топонимическом отношении этот край сильно отличается от других районов нашей республики, и тому есть свои причины. Да, здесь можно встретить русские по происхождению названия, – как более древние: Коневец, Сердоболь; так и довольно поздние, например, названия населенных пунктов: поселки Красная Горка, Заозерный и некоторые другие.

Однако нельзя не обратить внимания на то, что русские названия здесь все-таки крайне редки по сравнению со всеми другими районами Карелии, и особенно теми, что расположены на северо-востоке (Беломорье, Заонежье, Пудож), где русские топонимы составляют едва ли не половину, а местами и более половины всех названий. И в целом топонимия Северного Приладожья подверглась русскому влиянию в гораздо меньшей степени, чем остальные районы Карелии, в том числе с преобладающим (или с преобладавшим до недавнего времени) карельским или вепсским населением.

Она до сих пор сохраняет явную финскую огласовку: не происходит традиционного, возникшего на русской почве или же под русским влиянием в карельском (его южных диалектах) и в вепсском языках озвончения глухих согласных, а также отсутствует ряд других особенностей.

Сравните, например названия Северного Приладожья и тех районов, где русское влияние было более сильным и более длительным: Хаапалампи и Ламбинаволок или Габозеро, Хийденселькя и Мяндусельга, Метсямикли и Метчелица, Куркиёки и Кургеницы, Кипронмяки и Кибойла или Сармяги, Рауталахти и Равдусуо, Питкяранта и Рандозеро, Лахденпохья и Кондопога, Леппясюрья и Сюрьга и т. д.

Как известно, Северо-Западное Приладожье в тысячелетии являлось местом обитания корелы и входило в состав новгородских земель. Проживая на порубежной земле, карелы оказались втянутыми в многовековую борьбу между Швецией, немецкими орденами и Новгородом. Не единожды на протяжении XII и XVII веков их селения подвергались разрушению, а сами они погибали в жестокой борьбе с иноземцами или были вынуждены покидать свои родные места и переселяться в глубь России.

Когда Корельский уезд (Корела – ныне Приозерск) находился под властью шведов, здесь проводилось насильственное обращение православных карел в лютеранство. В ответ на усиление иноземного феодального, национального и религиозного угнетения местное население Приладожья предприняло массовый уход на новые земли Русского государства.

Опустевшую территорию в свою очередь, осваивало финское крестьянство. Уже в XVI веке карелы сохранялись в небольшом количестве в виде "островков" среди лютеранского финского населения только в северной части Корельского уезда в приходах Салми, Суоярви, а также в окрестностях Сортавалы и Сустамо.

Освобождение Приладожью от шведского владычества принесла победа России под руководством Петра I в Северной войне в 1721 году. Вначале эти земли входили в состав Выборгской губернии, а с 1811 года, после присоединения Финляндии к России, были переданы Великому княжеству Финляндскому, входившему в состав Российской империи.

С момента признания независимости Финляндии Советским правительством (31 декабря 1917 года) Северо-Западное Приладожье являлось собственностью Финляндии вплоть до 1940 года, когда по мирному договору (после военных действий 1939-1940гг.) между Финляндией и Советским Союзом большая часть этих земель была включена в состав Карелии, правда ненадолго.

Началась Великая Отечественная война, и в 1941 году эта территория оказалась вновь оккупированной. Лишь в 1944 году в результате полной капитуляции Финляндии во второй мировой войне многострадальная приладожская земля окончательно стала советской территорией. Сейчас здесь проживают представители различных национальностей.

Что касается топонимии Северо-Западного Приладожья, то, как ни странно, она оказалась довольно устойчивой. Многие названия существуют уже не одно столетие. Дело очевидно в том, что карельские по происхождению названия мест легко усваивались финским населением, так как карельский и финский языки близко родственны, чего не скажешь, например, о русском языке – языке совершенно другой системы, другой языковой семьи.

Названия прибалтийско-финского происхождения при передаче на русский язык в далеком историческом прошлом довольно сильно искажались, иногда до неузнаваемости. Вот как, например, передавались по-русски в источниках XVII-XVIII веков названия: Имбилакша (Импилахти), Питкаранда (Питкяранта), Гелюла, (Хелюля), Вярчела (Вяртсиля) и т. д.

Современное написание названий на русском языке максимально приближено к их звучанию, так как согласно требованиям времени иноязычные названия при передаче на русский язык транслитерируются, т.е. передаются по принципу: от буквы к букве. Поскольку источником заимствования являлись финские формы, постольку сохранилось финское звучание местных топонимов Приладожья при передаче их на русский язык.

Естественно, для прибывших сюда на проживание людей других (не прибалтийско-финских) народностей местные названия выглядят необычными, чуждыми. Их употребление на первых порах даже, возможно, несколько затруднительно, тем более что и смысл многих из них непонятен, а все непонятное, как известно, усваивается хуже. Но это не значит, однако, что все здесь надобно переименовывать и отказываться от употребления этих старых топонимов, заменяя их более привычными и зачастую довольно безликими, многократно повторяющимися типа: Светлогорск, Сосновый Бор, озеро Голубое, река Быстрая и т. п.

Именно такому массовому переименованию подверглась топонимия Карельского перешейка (Ленинградская область), о чем сейчас приходится только сожалеть. Целый пласт истории одним росчерком был безжалостно уничтожен. На месте прежних названий на картах появились новые, придуманные зачастую искусственно, никак не отражающие местных особенностей этого края, его природных условий, жизни и быта его обитателей в прошлом. Следует ли нам повторять такие ошибки?

Думается, для большинства жителей Северного Приладожья привычными и родными стали древние названия. Нужно понимать их, помнить и беречь. Кстати, повсюду сейчас много говорят и пишут о необходимости сохранения и возврата прежних названий мест, особенно тех, с которыми обошлись в свое время небрежно, бестактно. Обратные переименования дорого обходятся государству, но затраты по сохранению этих своеобразных свидетелей истории оправданы тем, что пока они существуют – не прерывается искусственно связь времен, не вычеркивается из нашей памяти многовековая история того или иного региона нашей страны.

Географические названия почти никогда не бывают бессмысленным набором звуков, они порой становятся таковыми, если со временем утрачивается тот смысл, который был вложен в них при их появлении и поиск которого является одной из задач топонимики – науки, занимающейся изучением географических названий.

Итак, о чем же могут поведать нам топонимы края? Прежде всего заметим, что большинство названий прибалтийско-финского происхождения созданы по одной довольно четкой модели. Они, как правило, состоят из двух компонентов: основного географического термина, обозначающего вид называемого объекта, и определения к нему, которое выражается не только именем прилагательным, но даже чаще – именем существительным в именительном или родительном падежах.

Иначе говоря, в качестве второго компонента сложных топонимов выступают такие слова, как ёки – "река", ярви – "озеро" оя – "ручей", лампи – "небольшое лесное (обычно непроточное) озеро", лахти – "залив", салми – "пролив", коски – "порог в реке", кангас – "бор (обычно сосновый)", ваара – "гора, покрытая лесом", мяки – "гора", кюля – "деревня" и т. д.

Определяющая первая часть топонима может содержать сведения о наличии каких либо полезных ископаемых (так о наличии железа говорят названия Рауталахти – в переводе "железный залив", Раутакангас – "железный бор") о растительности (Хаапалампи – "осиновое озеро", ламба, т. е. озеро среди зарослей осины, а возможно, зарослей и не было, а росла одна-единственная осина, но очень примечательная или своей толщиной, или какими-то другими свойствами), о животном мире края (Контиолахти – "медвежий залив". Янисъярви – "заячье озеро". Куконваара – буквально "петуха гора", или проще "петушиная гора": Кукко (родительный падеж Кукон) – петух).

В названиях запечатлеваются некоторые особенности жизни и быта, хозяйственной деятельности человека. Так, возле порога под названием Саханкоски, очевидно находилась лесопилка (саха – "пила"), а название Отраккала, как считает финский топонимист В. Ниссиля, связано с возделыванием определенной сельскохозяйственной культуры (oтpa – "ячмень").

Отдельные здания, сооружения, постройки служили хорошими ориентирами на местности, особыми приметами, отличающими один объект от других, ему подобных: Киркколахти – это залив с церковью на берегу (киркко – "церковь"), Мюллюкюля – "мельничная деревня". Название Пирттипохья состоит из двух слов: пиртти – "изба, избушка" и похъя – "дно, конец залива (его самая узкая часть)". О местоположении объекта сообщает и топоним Лахденкюля – буквально "залива деревня", т. е. деревня, расположенная не на горе, не возле реки, а именно на берегу залива. Для сравнения: Лахденпохья – в переводе "конец залива" (вначале так называли местечко, где затем возникло поселение под этим названием).

В топонимах фиксируются определенные свойства и качества объектов, например, Уусикюля – "новая деревня", Кирьявалахти – "пестрый залив", Туоксъярви – "благоухающее озеро" (туоксу – "аромат, благоухание, приятный запах"), Нукутталахти на острове Риеккалансаари – "усыплюящий (убаюкивающий, клонящий ко сну) залив". Тарулинна в переводе – сказочная (мифическая, легендарная) крепость (или город)".

Конечно, истинные причины, мотивировка возникновения многих названий, стихийно возникших в давние времена, от нас скрыты. Мы можем о них только догадываться, основываясь на многих других свидетельствах функционирующей живой топонимической системы. Очень могло бы помочь в их выяснении (хотя, конечно далеко не всегда) изучение всех имеющихся в наличии письменных и рукописных источников, архивных материалов, относящихся именно к этому региону. И тут видится большое поле деятельности для энтузиастов-краеведов.

Несколько слов о топонимах, в основе которых лежат антропонимы (имена, фамилии, прозвища) местных жителей, первопоселенцев, владельцев или основателей тех или иных поименованных объектов. Антропонимические названия мест составляют большой пласт в топонимии любого языка. Не являются исключением в этом отношении и прибалтийско-финские. Имена-прозвища, от которых образовались затем наши современные фамилии, очень разнообразны.

Среди них имеются как древние прибалтийско-финские (дохристианские), так и более поздние, пришедшие вместе с религией, усвоенные и переработанные карелами и финнами согласно нормам своих языков. Так, по мнению В. Ниссиля, в основе названия Лавиярви лежит личное имя Лави, Лавикка, производное от финского Олави.

Топоним Токкарлахти (на острове Риеккалансаари) восходит к имени-прозвищу Токкари (из русского "токарь". Сравни распространенную фамилию Токарев).

Ниемелянхови – в переводе "двор" (усадьба, поместье) от человека по прозвищу-фамилии Ниемеля (от ниеми – "мыс, полуостров"). Сравни финские фамилии Коскела (коски – "порог"), Ояла (оя – "ручей") и т. д.

В основе топонима Хотинлахти, как считает В. Ниссиля, находится слово хотти (родительный падеж – хотин) – "маленькая рыбка, рыбешка". Но он же отмечает распространение у карел личного имени православного происхождения Хоти, Хотти, Хотей (рус. Фотий). Название Кеккоселькя можно сопоставить с распространенной у финнов фамилией Кекконен.

Среди топонимов прибалтийско-финского происхождения встречаются, помимо сложных, и простые по форме названия мест, состоящие не из двух слов, объединенных в одно целое, а из одного (с суффиксами или без них), например: Суйстамо (суйстамо – "дельта"), Кааламо – "брод"), Тайпале (тайпале – "путь, расстояние, перешеек"), Вуорио (вуорио – "гора"), Рантуз (ранта – "берег"). Возможно, первоначально эти и им подобные топонимы тоже были сложными, но в процессе их употребления один из компонентов (определение или определяемое) мог выпасть.

С другой стороны, если объект был единственным в своем роде на ограниченной небольшой территории, названием ему могло служить обозначавшее его нарицательное существительное – термин (берег, гора), а уж все другие объекты этого рода получали определения-характеристики (долгий берег – Питкяранта, большая гора – Сууримяки).

Довольно много среди простых названий мест тех, что были образованы от антропонимов, например, Яккима (прежнее название – Яккиманваара) происходит от личного имени Яккима (русское Яким, Аким, Иаким, Иоаким). Такого же антропонимического происхождения являются, видимо, названия поселений. Вяртсиля, Пуйккола, Партала, Рускеала, (возможно и Отраккала) и некоторые другие, оканчивающиеся на так называемый "локативный" (т. е. местный) суффикс – ла, который обычно присоединялся к личным именам и прозвищам, обозначая место проживания названного человека.

Древние имена, от которых затем образовались современные фамилии, были очень интересны и для нас необычны. Так, в основе топонима Вяртсиля лежит, по мнению В. Ниссиля, личное имя Вяртси (вяртси – "мешок, куль": так могли назвать неповоротливого, вялого человека). Название Рускеала можно связать с фамилией Рускеала, Рускеайнен (от рускеа – "коричневый": цвет кожи, волос), которая отмечена в Приладожье в документах XVIII века. Однако немало топонимов с основой "рускеа", данных объектам за их цвет (почва, камни, скалы красновато-кирпичного цвета. Тогда Рускеала – Красная земля).

Довольно распространенной была у финнов и карел фамилии Партала, Партанен, соответствующая не менее распространенной у русских фамилии Бородин (парта – "борода"). Отсюда, вероятно, и топоним Партала. Название Пуйккола, возможно, происходит от фамилии (прозвища) Пуйкко, Пуйкконен (пуйкко – "щепка, заноза, спица", Сравни русские фамилии Спицын, Щепкин, Занозин). Думается, что от антропонимов образованы и другие топонимы на – ля, которые пока еще не расшифрованы: Хелюля, Хюмпеля, Реускула и т. д.

Круг топонимов, не объяснимых при помощи живых прибалтийско-финских и саамского языка – наука очень молодая, на наших глазах складывающаяся. Есть надежда, что дальнейшие исследования топонимии Карелии и сопредельных с ней областей с учетом достижений других отраслей знаний принесут свои результаты.

А пока… Пока современным жителям Приладожья, в том числе и Северного, следует привыкнуть к его названиям, постараться усвоить их без искажений, переделок и даже гордиться ими, их неповторимостью, тем, что у этих топонимов нет многочисленных, а потому в общем-то безликих тезок на карте Советского Союза.

Это, в конце концов, так облегчает работу почты, различных служб и ведомств. Наши названия хорошо выполняют свое основное предназначение – служить адресом – даже и поэтому стоит отнестись со всем вниманием и даже благодарностью за них нашим далеким предкам. Следует помнить о том, что перед нами не просто слова, а продукт творчества народа, такое же его духовное богатство как, например, песни, сказки, загадки, былины. Бережное отношение к топонимам – показатель нашей культуры.